Родители строили Тирион, в процессе стройки спелись настолько, что потом это вылилось в семью. Старшего брата учил кто-то из постоянно тусовавшихся в Лориэне, старший был немного серебро, нежность и туман, а сама Сулэвен с братом-близнецом были изначально очень гармоничной системой из интроверта и экстраверта. Брат постоянно утаскивал сестрёнку бродить непонятно где, она сидела и рисовала, пока он носился по полям-холмам...
Потом случился Непокой, и у брата с сестрой, натурально, случился конфликт на базе политики. Угу, когда один из вас большей частью молчит, поссориться сложно, но они смогли. Братец был "фанатом лорда Феанаро", Сулэвен смотрела на это осуждающим манулом.
Тем не менее, в Исход она пошла, в составе войска Нолофинвэ. Вместе со старшим братом и отцом. Мать, хотя в семье и производила впечатление главной горячей головы, принципиально осталась. Кажется, любовь к белым городам у них наследственная...
Старший брат погиб во Льдах. То ли пытаясь кого-то спасти, то ли просто однажды уснул и не проснулся. Вообще многие из тех, кого Сулэвен знала, там умерли.
И да, Динет она стала из-за добрых синдар и "а вот эта девочка, которая всё время молчит и рисует". Потому что там в принципе в Митрим сначала был функционал "молчать, смотреть прозрачным взглядом и рисовать".
По идее, потом отец её отправился строить Виньямар, она тоже, но где-то на Мерет Адертад познакомилась с эльда-флейтистом.
Эльда оказался из Первого Дома, и это вызвало некоторое количество сложных щей, но в конечном итоге привело к свадьбе. Из забавного - Лирулин приходился родственником леди Рильярэ и был очень высокого роста (а Динет я хэдканоню очень маленькой).
После свадьбы Динет жила на Химринге до Аглареб - потому что в Аглареб Лирулин погиб.
После этого она возвращается в Виньямар, судорожно держась за лук, потому что держаться за что-то надо. И ввязывается в историю с Гондолином, причём для начала - именно как лучник и разведчик, среди тех, кто работал сначала с отцом Дуилина, а потом - с ним самим. И уже сильно потом начинает рисовать и делать витражи опять.
Гондолин для неё становится собственным смыслом, "мы шли сюда ради этого". И ещё ощущением-обещанием "теперь мне жить здесь за двоих".
Парочка деталей в дополнение:
- В Амане среди её учителей отметился тогда-ещё-не-Койрэ. Связка "жизнерадостное трепло и девочка-рыба" явно была весьма феерична с двух сторон.
- С братом щи были сложными, кажется, всю дорогу. Брат, вероятно, жив и уполз на Амон Эреб.
как это сыгралось, на себя ругательноеЯ уже который раз пытаюсь сыграть интроверта на серьёзных щщах... и каждый раз проваливаюсь. Потому что когда Динет после общения с соседями встала на пороге своего дома с несколько кривым лицом и процедила "Дом. Гневного. Молота", я понял, что нет, это не девочка-рыбка, это Канеко О-Кими. Которая молчит потому, что иначе её сложно будет заткнуть. Правда, потом я слил и это(
Ну и да, у меня несколько вольный метод обращения с эмоциями и я люблю яркость и театральность, плюс вполне легко начинаю плакать по жизни от происходящего на игре, так что квест с серьёзными щщами провалился окончательно.
К третьему вечеру меня вовсе сложило по жизни - и здесь спасибо моему дому, мастерам, Мэлет и Осоке, которые во все руки меня вытащили, и я смог доиграть
Вот из неслитого, кажется, вышла именно аманэльдэ и любовь к городу, светлая до боли. И любовь к созданию и творению - и к тому, чтобы творить-для-других, это для персонажа было такой очень важной фишечкой. А за финал мне, с одной стороны, стыдно, потому что я тупила в боёвке и по жизни и вообще ласточка ваша баклан, с другой... у Динет вышел очень правильный финал. Умереть вместе с городом. Она очень такой себе воин, она вообще никогда этого не хотела, она не совершила никаких подвигов - но и не ушла. Потому что не смогла. Потому что "пока этот балрог идёт за мной - он не идёт ни за кем другим".
Ещё из стыдно-слитого - энная часть завязок, которые надо было прописывать раньше((( (тут мои извинения Рильярэ, Арьялассэ и Роньо, вы были очень классные), и мой любимый косяк, когда пожизняк лезет поверх поигровухи. В результате мне кажется, что с Койрэ я пытался взаимодействовать больше, чем с собственным домом. Асуждаю себя. (хотя Койрэ настолько охрененный, что это сложно).
И да, много скатывания в пожизняк и форточек. Тоже - не надо так.
И, собственно, отчёт. Апдейт - полностью готов первый день, версия исправленная и дополненная. Очень много отсебятины и достроек, но память у меня отвратительная, простите. ОЧЕНЬ много ОБВМ, смеси пафоса и стёба, в общем, простите, если что.
Пожизнёво - парад в темноте всё-таки ой, про то, что не попал на Нирнаэт, жалею, но заимел себе интересный опыт перемещения в темноте практически на голой кинестетике.
День 1.Темнеет - тот час, когда сумерки серы, как крылья совы, и цвета растворяются в них окончательно.
Мы с Росэльдэ собираемся выходить в ближний дозор, встречать тех, кто вернётся с битвы. В городе в палатах Исцеления остаётся Арьялассэ, и на мой вопрос, не пойдёт ли с нами кто-то из целителей, качает головой. Очевидно волнуется, но сжимает бледные губы и “Кто-то должен присмотреть за Палатами”.
Я его понимаю. Надеюсь помимо разума, что среди возвращающихся будет не так много раненых... хотя даже победа даётся дорогой кровью, я всё ещё хорошо это помню.
Надеюсь, что в этот раз помнить придётся меньше.
Тихо, тихо, тоже скорее совушки, чем ласточки, на мягких крыльях.
Стоим за елью, большой, как шатёр, заботливо закрывшей нас ветвями поверх плащей, держим погашенный светильник и слушаем. Ветер носит вести. Лес и обитатели его полны дрожи и страха.
Вой и голоса, шум оружия - и что-то оглушительное даже отсюда, гул и гром. Что-то измыслил Враг?
Росэльдэ всё-таки куда лучшая разведчица и воин, чем я. Глядит дальше, слышит больше. И безжалостней. "Мы воины. Для нас нет речи о надежде".
Мне, как обычно, думается, что лучше молчать - вновь мысль рассыпалась бусинами и соскользнула, как капля воды по щиту.
Молчать. Слушать вой. В ушах, сквозь туман прошлого, чужая насмешка, просится на губы: “Волкодлаки - это… неприятно”.
Голоса. Ясно слышимые - эльдар. Отступление? Ждём. Ещё ждём. Пока не становится понятно - да, это они. Светоч вспыхивает - и на него выходят воины - словно красная краска по капле влилась в воду и хлынула потоком. Измученные лица.
То, что понятно без слов.
Я принимаю одного из множества раненых - в лохмотьях, странно-лёгкого, не тяжелее ребёнка. Но кто бы отпустил столь юного в бой?... Я всё время боялась, что неловко висевший лук его заденет, и старалась нести осторожнее. Хорошо, наверное, что он лёгкий - для нолдэ я до нелепого маленькая, не чета большинству наших дев и жён, воина вроде Формайтэ не дотащила бы, наверное…
Где он? Всё ещё - надеюсь, что среди тех, кто идёт позади.
Накатывает - пока идёшь и заняты руки, думается хорошо, да всё только о плохом, перебираешь мысли, как стекло неловкими пальцами, режешься об острые края. Перебираешь имена.
Лорд мой, Антариэль, младшие… Эленайве, маленькая, куда её только понесло, она сама как безобидная певчая птица, ну куда такой - и в битву…
Надеюсь, отец её за ней присмотрел. Надеюсь, они идут дальше, и Росэльдэ их встретит.
Ворота города закрыты, с башен доносится:
- Стой, кто идёт?
Ответ звучит грозным звоном - молота о наковальню:
- Здесь Тирвен из дома Гневного Молота! Откройте ворота!
Леди Тирвен несут на щите, лицо в свете факелов - белый клинок, но силы голоса она, кажется, ничуть не утратила.
Жива. Хорошо.
Распахиваются ворота, и мы вносим раненых, входит войско.
Тащу свою ношу до Палат Исцеления, кладу на указанное запыхавшимся Арьялассэ место. Не забыть потом справиться о том, как он там… и кто его так, уж больно странны его раны - словно некоторые слишком стары. Впрочем, я-то не целительница, пусть и часто об этом жалею.
О слишком многих придётся справляться - на вал раненых я смотрю почти с ужасом, и страшно представлять, сколько работы предстоит целителям. И это - в мирном Ондолиндэ… даже на Химринге столько не было.
Что сейчас с Химрингом?
Что с Хитлумом?
Узнаем.
Возвращаюсь к своему Дому - мы стоим возле ворот, можно узнать, не надо ли принять кого-то ещё, можно увидеть, кто же вернулся… останавливает чужой оклик:
- Динет!
Жив. Хорошо.
За привычкой к тому, что дом соседей наших вечно звучит, как смесь кузнечного звона и гневно-весёлых голосов, я как-то пропустила, что там, кажется, разгорелся нешуточный спор. Лорд Дома стоит у порога. Ну как, стоит…
- Отведи мою жену к целителям, - говорит Койрэ. Из-за спины его доносится:
- Его отведите!
Выдыхаю.
У Тирвен обожжены ноги, её приходится нести. Койрэ тоже кто-то тащит, после того, как нашлись лишние руки, спорить он перестал.
Если есть что-то в белом городе, что способно в принципе заставить меня разозлиться - так это лорд Койрэ, Рогом прозванный за прекрасный характер. И упрямство. Чудовищное. На весь Дом его хватило, и ещё желающим можно раздавать.
Но лучше не надо.
И разумеется, в Палатах супруги немедля, даже не имея сил встать, продолжили спор о том, кого лечить раньше. Оставляю целителей с ними разбираться (госпожа Килинтэ сама из их Дома, знает своих лорда и леди до волоска, уж найдёт, как их разнять. Госпожа Килинтэ - счастье и благословение всея Ондолиндэ. Но тоже весьма грозное), и возвращаюсь к своим.
...на самом деле, мне страшно.
- Дом. Гневного. Молота, - цежу я сквозь зубы, вступая на порог.
...очень страшно.
Поднять глаза и понять, сколько нас осталось.
Лорд Туилиндо. Целый.
Антариэль. Цела.
Росэльдэ.
Всё?
Дуилин улыбается в ответ на моё объяснение внезапному ворчанию - слабый звёздный блик сквозь тучи.
Антариэль ворчит, что Лантенар куда-то делся в её плаще. Плащ у нашей разведчицы - не многим чета, укроет от любого взора. А Лантенар благоразумием всё же пошёл скорее в мать, чем в отца. Становится чуть легче.
Только чуть, потому что на Росэльдэ мне страшно смотреть.
Формайтэ.
Эленайвэ.
И если их нет - значит, их нет… совсем.
Затихает город. Мимо проходит злая, как рой её пчёл, Хэриньервэ из Дома Гневного Молота - кажется, младший сын Койрэ умудрился сбежать незамеченным. Мы его не видели - значит, мимо нас не прошёл. Или мать его хорошо учила.
Проходит лорд Маэглин в поисках меча - кого-то нёс, было не до оружия.
Проходит Роньо из Дома Короля - осмотреть долину, не остался ли кто-то забытым.
На очаге кипит ужин и кофе - Антариэль и Росэльдэ времени даром не теряли. Достаю кубки и ягодное вино.
В молчании пьём. Снежный оникс и алое - словно кровь на снегу.
Не хочу больше думать о крови.
Росэльдэ достаёт флейту и выходит на порог.
И летит, раскрывая крылья, песня - плач, горький, как всё сегодняшнее горе. Такая долгая, долгая ночь…
Перед рассветом собирается круг - на площади между фонтаном и королевской башней. Все, кто может стоять и идти.
И имена падают в чашу тяжёлыми камнями. Говорит Король.
Слышу - что эта битва нами проиграна. Что тяжелы потери - нашего города и других нолдор.
Что мёртв государь Финдекано.
Что мертвы многие из его дома.
Круговая чаша.
Говорит дева из Небесной Дуги, говорит о своей сестре, и голос её - как подстреленная птица, взлетает к небесам и падает вниз.
Говорит лорд Глорфиндель - скошенным золотом падает горе к его ногам, скошенным не ко времени.
Лорд Галдор - древа до осени облетевшие.
Арьялассэ, светлое сердце - семицветна Небесная Дуга, больше, чем стая Ласточек, но скольких потеряли и они… Помню его и его друга - успела застать ещё в Виньямаре.
Буду помнить наравне со своими.
Леди Тирвен.
Дети её.
Прикрываю глаза. Ещё камни в чашку. Тяжёлые, как обвал в горах.
Говорит - запишет всех, назовите.
Вторит ей Рильярэ.
Жива.
Говорит Койрэ - о трети Дома своего. И о том, что погибли все, кого он знал по Хитлуму.
А вот здесь - обвал накрывает меня.
Шатаюсь, не удерживаясь на ногах, и только Лорд Дуилин держит. Взглядом успокаиваю - в порядке.
Выживу.
Эту боль тоже - выдержу.
Atarinya…
Toronya, дружащий с ветром, бесстрашный - а ты?...
Неизвестность страшнее боли.
Взглядом держусь за Луну, пока говорит мой лорд. Множество звёзд ныне вспыхнуло ярче.
Множество глаз - угасло навек.
Поднимем чаши за тех, что чаш уже не поднимет...
И вздымается арка из клинков.
И рвутся ввысь голоса, вопреки страху, и горю, и боли:
- Айа Турукано Нолдоран!
И преклоняются колена.
И свет ещё горек, но уже живёт.
Не так далеко до рассвета.
В ту ночь мы не спим. Возвращаемся в дом, я варю горячее вино с пряностями и сажусь у очага с бумагой для набросков.
Лаэрсул. Adar nin. Перешёл на синдарин легко, как дыхание перевёл, ему всегда, во всём было так. Ветер весны, улыбка и рука на плече: “иди вперёд”.
Я иду. А вот ты?...
Брат. Войско Первого дома отступило… должно было ему быть среди лучников, он со мной схож лицом и статью, в щитовом строю не место ему.
Сижу, и понимаю, что дрожат руки, а на бумагу - на которой только невнятные угольные разводы - капают слёзы.
Что не могу я нарисовать их и назвать погибшими, не зная…
Что на Росэльдэ украшения, собранные Эленайвэ.
Антариэль приходит и держит руку на плече, обнимает. Она надёжная, как корни старых деревьев. Сильная. Даже сейчас.
Спасибо.
Перед рассветом в горах холоднее.
Закутываюсь в плащ и тихо прошу у лорда его лютню.
Думаю, соседи наши тоже сейчас не спят.
Не спят, хоть на мгновение я и жалею, что зашла.
- Моё время ушло, - говорит Тирвен, и без жалости кромсает волосы ножом.
Слишком это… внутри.
Но они спорят, не будет ли тяжелее убрать под шлем, и невовремя пришедшую гостью принимают легко - находится и где сесть, и чаша с вином, и я тихой частью общего круга сижу в чужом разговоре, потихоньку гляжу по сторонам. Тирвен в полутени, укрытые плащом целитель Тинвэ и Рандис на скамье у стены, мальчик Ингор - всё-таки нашёлся, хорошо - с прирученной крысой.
Койрэ - ещё в свежей росписи ожогов - ухватывает край плаща, лютню в руки берёт Тонвир - он молчалив обычно, но поёт светло и ярко.
Разговоры, между песнями - о битве, и слова я ловлю жадно, только... я говорила уже, что в этом городе может меня разозлить?
Говорят о сорвавшемся в бой без приказа командире отряда, и Койрэ очень спокойно просит его, если он совершит такую ошибку, прикончить.
Правда, ему ядовито возражает Хэриньервэ, а из угла спокойно отвечает Тирвен:
- Останавливать буду я. Стрелой.
...К ним сложно привыкнуть. Таким. Иногда.
С ними сидит и незнакомая мне эльдэ - совсем юная, с глазами ясными и горькими. Голос негромкий и горький невыплаканными слезами.
Сидящий рядом Койрэ… каменеет. Был эльда, стал гора.
Спрашивает её имя.
- Фиондис.
- Почему… так?
- А как ещё?
И он называется старым именем, ещё валинорским. Словно стеклянная щепка в сердце засела - даже голос меняется.
Ни. Одной. Стрелы. Не. Пожалею.
И за умерших - за тяжёлые камни, чашу переполнившие - и за тех, кто жив, но вот такой ценой.
За витражных дел мастера Айкассэ - учителя моего - который ныне зовётся Койрэ Рог, наполовину сед и более не берёт в руки ни резца для стекла, ни кистей и красок, а только тяжёлый кузнечный молот и щит.
(Не они искажены, как говорят недобрые и пугливые. Нет в них самих тьмы и опасности для города нашего - только сила и надёжные руки. Но Искажение - то, что переплавляет эльдар вот так, до неузнаваемости).
Тихо говорят. Старые знакомые по Хитлуму - не с девой Фиондис, с её матерью. Кажется, птенца в этом доме приветят. Хорошо.
Меж тем, появляется в доме новая гостья.
Серебро и синева, клинок у пояса, долгие косы и гордая голова. И тоже - свежие шрамы от ожогов на лице.
- Радостно видеть тебя живой, Рильярэ.
Действительно радостно. Она сильная - леди Снежной Башни, леди среди лордов нашего города. Однажды оказалась достаточно сильной, чтобы эллет, пришедшаяся ей роднёй, не сломалась под своим горем, а нашла иную дорогу. Как, думается мне, она сама когда-то.
Мы не так много говорим - да и я не из тех художников, что рисуют летописную миниатюру, мало чем могу ей помочь в её искусстве.
Но светлее от того, что сейчас эта эльдэ сидит у очага Гневного Молота, что Койрэ просит её спеть - и она соглашается.
А песни их - все до единой - о знамёнах и последней отваге. Сегодня - так. Сегодня так - правильно.
Говорят. Ворчливо и шутливо обсуждают, кто стоял соседним в строю, чей щит выдержал удар, и что дальше делать со сплавом.
Почти привычно - я порой приходила к ним раньше.
Так, как раньше, уже не будет.
Улучив минуту, говорю вполголоса:
- Лорд Койрэ, дозволишь задать вопрос?
- Конечно, - ответ звучит слегка удивлённо. Отходим к порогу. Небо уже окрасилось рассветом.
- На площади ты сказал, что из войска государя Фингона не выжил никто, - начинаю я, и не знаю, как продолжить дальше.
Только меня понимают.
- У тебя там был отец, - тихо говорит он, не спрашивая - он его тоже знал: - Я не видел его. Но не хочу давать тебе ложной надежды.
Киваю.
- Да, так… лучше. Честнее. Спасибо.
И за слова, и за короткое объятие - большинству эльдар я бы уткнулась носом куда-нибудь в грудь, Койрэ я выше плеча.
А о его боли - мне лучше молчать. Мне её изведать не довелось и не доведётся.
Уходя, я вижу, как стоят у порога лорд и леди Дома Гневного Молота - и неровное золото мешается с длинной смесью черни и серебра - снег на камнях и мёрзлые травы.
Об их боли.
Полная чаша сегодня её, и тяжелы камни на её дне.
Мой дом уже тих - не будут сегодня Ласточки ранними птицами.
Тихонько ставлю лютню лорда на место.
от игрока - заметки на полях
Я уже говорил, что Ауренга - мощные крылищи?
Я это ещё раз скажу!
Мне редко делают игру с самого начала, я страшенно туплю и тяжело вроливаюсь - но стоять рядом с Росэльдэ было очень правильно.
И украшения дочери
И песня!
Арьялассэ, котик, ты с самого первого вечера был чудесный, ответственный и правильный.
Лорд мой сомневался, что речь его на круге была хороша - так вот, Дуилин, ты очень правильно говорил и очень красиво!
Круг и коронация Тургона - потрясающе. Очень сильно. И Тилион, который смотрит.(я всё ещё туплю за информацию изгнанников про Солнце и Луну, так что, если что, простите за отступление от канона).
Антариэль, Варя, спасибо, ты внесла синдарской трезвости в мои сложные щщи и я начала что-то делать.
Тирвен была просто потрясающая эллет-воительница, Хельги, ты мощный невероятно игрок, она с первого вечера мне как начала разбивать сердце, так и не перестала. Угу, Динет было не так, а вот игрок орал и плакал внутри себя. и ГОЛОС У ВОРОТ.
И как у Койрэ голос менялся, когда он про жену говорил! ВАЫЫЫААА
Койрэ, Нинквэ - ты был очень классный. Причём и в ипостаси лорда, и в ипостаси Койрэ с более близкой дистанции.
Тонвир, Рутен - я потом ещё набегу с криками про то, какой ты был классный, но сейчас - ты потрясающе поёшь.
Рильярэ, Тас. Вот я сейчас скажу, что мне, конечно, очень страшненько, но, кажется, пресловутый разговор о море, которое помогло - я хочу отыграть хотя бы текстово.
Энадар, мне жаль, что не удалось больше поиграть, и спасибо тебе тоже за первый вечер и уступленный пень)
Дом Небесной Дуги, дева, потерявшая сестру и приходившая к нам учиться играть - я не помню тебя по имени, прости, но у тебя был потрясающе яркий и продуманный образ. Жалею, что мне не хватило игроцкой решимости с тобой заговорить(((
ДГМ, кулстори за то, как кто стоит в строю - !
Айриэн, Фиондис чудесная, я это ещё не раз скажу. Дееевочка
АПД: дополнение про "специфику ДГМ", спасибо Агата Лерд.
(Динет в этом месте сидела с лицом лица и "принимать и любить этих ... талантливых эльдар, как есть")))