Вернее, сначала свалилась картиночка под "С.Х.Д".
И те, кому нельзя уснуть до утра,
И те, кого сегодня накрыла тень,
И с фронта не вернувшиеся вчера,
Знают одно: что завтра
самый-самый-самый хороший день.
А потом я упал в "Hasta la vista, Барселона", и со мной случился ещё и текст (рекомендуется читать под неё же, да))
читать дальше про некие неузнаваемые лица на набережной?Когда двое вечером спускаются на набережную, их никто не узнаёт.
В самом деле, а что там узнавать - какой-то эльфийский оборванец, босой, в простой рубашке и штанах, с каким-то затрёпанным шарфом на волосах, и такого же оборванного вида человек. Нет, парень, который человек, ладный, такого даже плохая одежда не испортит, а вот оборванец - тьфу, ещё и рукав пустой болтается, и сутулится, посмотреть не на что.
На таких сиятельная публика и внимания не обращает, да и не сиятельной особого дела нет - взять с этих двоих очевидно нечего.
Оборванец спускается до самых ступенек в воду - вода лениво цепляет его пыльные пальцы, он их поджимает и хмыкает. Его спутник предпочитает забраться на высокие перила лестницы и смотрит с интересом.
Тоже хмыкает.
- Ты прав, отсюда вид лучше. Запах, правда...
- В порту хуже, - пожимает плечами оборванец: - Но в порт я бы тебя так и не потащил, а здесь... относительно безопасно.
- Город празднует, - беззаботно разводит руками человек, словно пытаясь руками весь этот город охватить: - Вряд ли кому-то есть до нас дело.
- Да, вряд ли, - эльф улыбается, глядя вдаль: - Мы своё дело уже сделали.
В воде отражается вечернее небо, и силуэты кораблей кажутся прорисованными тушью. Алое, рыжее, розовое и сиреневое, лазурь и глубокая синева - закат этим вечером не скупится на краски.
Откуда-то несётся музыка, шумят и плещутся людские голоса, смеются, взвизгивают, шелестят болтовнёй, звенят бутылками. Вода плещет мерно и спокойно, словно тихо смеётся этому людскому шуму.
- Жалеешь? - спрашивает человек.
- О чём? - улыбка эльфа становится странной - вроде и счастливой, вроде и болезненной: - Это было хорошее время и хорошее дело. И оно закончилось - так было нужно.
- А о титуле?
- Вот уж нет, - он смеётся, махнув рукой: - Свободен, и... и хорошо, - замирает на полуслове.
- Я правда ни о чём не жалею, друг мой. Я сделал всё, что должно. И свободен действовать дальше. А хватит ли меня - посмотрим.
Он молчит, глядя на закат.
- Красиво, верно?
- Да, - соглашается человек: - Шрам от Бреши, знаешь, только оттеняет.
- Шрамы украшают и небо? - эльф смеётся, и человек фыркает в ответ:
- Кажется, в этом наши вкусы схожи?
- Нуу, - эльф пожимает плечами и разводит рукой - второй в жесте отчётливо не хватает, но он этого не замечает.
- Да, я понял, что с некоторыми нюансами, - хмыкает человек.
Они снова замолкают. Света постепенно становится меньше, алый сменяется лиловым и синим, и вверху загораются огни. Оркестр всё ещё играет, и эльф слегка пританцовывает ему в такт в плещущихся волнах, постепенно поднимающихся выше. В этом нет особого рисунка, и его движения кажутся оборванными, недосказанными. Наконец, он останавливается и с досадой качает головой.
- Пойдём? Уже темнеет? - поворачивается он к спутнику, отсвёркивая глазами в полумраке.
- Пойдём, - кивает тот, легко соскакивая с перил: - Вернём тебя нашей гневной драконице, пока она не сняла с меня шкуру...
Получает локтем в бок и сгибается пополам от смеха:
- Жестокий! Сам, значит, предпочтёшь!
- И без вина оставлю, - добавляет смеющийся эльф.
- Ужасно! Зачем я вообще к тебе приехал?
- Соскучился?
- По вам, сумасшедшим южанам, соскучишься... хотя и это тоже, - человек вздыхает: - Я хотел бы не уезжать.
- Понимаю, - лицо эльфа мрачнеет: - Но ты нужен дома.
- Мой дом так не считает, но спасибо на добром слове.
Они поднимаются по лестнице. Напоследок эльф оглядывается на почти угасший закат.
Отворачивается.
Человек молчит, не говоря ничего.